Сегодня Риналь Мухаметов входит в чиcло топовых роccийских актеров, но сам определяет свой успех несколько иным. На этом пути — преодоление собственных страхов, комплексов, проблем с речью и обретение семьи, которая дала его жизни новые смыслы. В эксклюзивном интервью журналу «Атмосфера» артист объянил, почему путешествия для него важнее решения квартирного вопроса, признался, что так и не справился с заиканием, а также рассказал о любимом хобби и семейных радостях.
- Это было семь лет назад? Ого! Время действительно летит, и за эти годы столько всего произошло и в мире, и в моей жизни в том числе. Я постоянно нахожусь в процессе, и если честно, никогда не обращал внимания на спады и подъемы, хотя в один период интересные работы, которые очень вдохновляли меня, прямо сыпались, а в другой этого не случалось. Но у меня ни разу не было ощущения, что я какое-то время просто потерял. Наверное, благодаря тому, что я никогда не являлся приверженцем чего-то одного, у меня обширный круг интересов. Помимо кино и театра со мной всегда была музыка, какие-то свои эксперименты. Так что я благодарен за все, что пришло в этот период.
- Было очень интересно сниматься в «Чистых» у потрясающего Николая Хомерики. Это интересная история, и в первую очередь меня вдохновило то, что сценарий был написан литературно-поэтическим слогом, что крайне редко встречается в последнее время. Было полное ощущение, что я читаю художественное произведение. Действие происходит, по-моему, в 1903 году, и я полностью переносился в то время, было безумно интересно наблюдать за развитием персонажей. Мне очень понравилось, что почти все они неоднозначные, и очевидно хорошие совершают какие-то страшные поступки, а вроде бы на первый взгляд ужасные вдруг ведут себя удивительно. И это было невероятно интересно исследовать. Мой Дмитрий молод, и мне он понравился, несмотря на «качели», о которых я говорю. У меня сразу возникла ассоциация с юным Куртом Кобейном. Но в отличие от него он вырос в богатой семье, и им движет желание освободиться от стереотипов и оков статусности, что ему просто претило. Но на этом пути мой герой стал заниматься полнейшим саморазрушением. И я ему в этом даже начал соболезновать, хотя, конечно, он совсем не ангел. Меня зацепила битва между хорошим и плохим в его сознании. Он опьяненный жизнью, вечно влюбленный и находится под влиянием утопического романтизма: он может все, а вот чего хочет, не понимает. Это одновременно и дар, и проклятие, а ведь у него есть все возможности быть счастливым. И в этом его драма.
Он сталкивается со Стешей, своей возлюбленной, у которой все то же самое, только ее жизнь, конечно, страшнее. Он не один раз предлагал ей покинуть сей заблудший мир,
но она не хотела, а потом и он перехотел. В общем, в «Чистых» все как в жизни. Ведь, как правило, все люди пытаются быть хорошими, но не у всех получается это из-за обстоятельств или разных слабостей.
- Конечно, было. Не буду вдаваться в подробности, но я совершал поступки, за которые мне стыдно и по сей день. Как мне сказал один мудрый человек: осознание ошибки и есть твое прощение. Эта фраза немного успокаивает и вселяет надежду.
- Спасибо вам, и моя благодарность Кириллу Плетневу за эксперимент, которым стала для меня роль в «Оффлайне». Это просто чудо. В «Танго на осколках» Сергея Сенцова у моего персонажа действительно была, в принципе, функция поддержки героини Юлии Снигирь. Но мне тоже кажется, что получилась не функция. (Улыбается.) А «Красная Поляна» Романа Прыгунова — подарок, так как, к моему удивлению, жанр комедии, столь успешный в советское время, как мне кажется, у нас практически испарился. А мне хочется в хорошем смысле веселить людей. Юмор — один из важных элементов и в моем творчестве, и в моем отношении к миру. Поэтому я очень жду выхода комедии «Качели», которую снимал молодой и прекрасный режиссер Павел Тимофеев. Это был волшебный, магический процесс. И, по-моему, из довольно обычного сюжета благодаря нестандартному, незаурядному мышлению Паши у нас получилась удивительная история про четырех друзей, снятая и понятно, и при этом артхаусно. А вообще я все время нахожусь в поисках нового и нестандартного. И мне нравится сочетание формы и души. Когда это исключительно душа, мне скучно, когда исключительно форма — это, как правило, бессмысленно. Как-то я прочитал в книге о моем любимом клоуне Енгибарове, что драма требует души, а шутка — души и ума. Поэтому комедия для меня — основополагающий жанр, и я его очень люблю, потому что в свое время именно комедии
произвели на меня целебный эффект. И я тоже хочу делать мир веселее, радостнее и экстравагантнее.
- Каждый день по-своему красив и экстравагантен. Поэтому я стараюсь соответствовать жизни. Безусловно, у меня есть и классические костюмы, но, как правило, мне сложно отказать чему-то эдакому.
- Вам везет и на костюмы в кино, в тех же «Чистых» например…
- О да, костюмы там были прекрасные. Мне вообще нравится эта эпоха, потому что в ней есть своя эстетика, некая правильная надменная вычурность, но в этом и кроется суть. В каждом костюме читаются интеллигентность ума и своего рода вечная душевная проза, говоря немного пафосно. (Улыбается.) У художников, на мой взгляд, получилось интересное высказывание со своими фантазиями про то время. И я, например, не очень люблю головные уборы, но тут все меня пленяло, и как только я надевал цилиндр, буквально автоматически оказывался в том времени и в образе своего героя.
- Риналь, простите за вопрос, но мне кажется, я слышу особенность, с которой вы в юности боролись…
- Все думают, что я заикание поборол. Но нет, ты борешься с этим постоянно. Никто от заикания не вылечился. Просто я научился с ним работать. И блуждать вот с этим, так скажем, нюансом по Вселенной творчества, будь то кино, театр или музыка — безумно интересная история. Хотя до Школы-студии МХАТ и Кирилла Семеновича Серебренникова* (признан иноагентом на территории РФ. — Прим. ред.), моего мастера, я об актерстве и помыслить не мог. Во-первых, из-за моей проблемы, во-вторых, меня это никогда особо не впечатляло. Я больше всего любил цирк, потом мультфильмы и аниме, но благодаря Кириллу Семеновичу* (признан иноагентом на территории РФ. –
Прим. ред.) я понял, что в театре возможен симбиоз этого всего.
- А на сцене эта особенность вас никогда не подводила?
- Ох, не один раз. К сожалению, если мне что-то не нравится, я не смогу сказать ни слова, либо нужно будет большое время, чтобы я это произнес. Я так устроен. Я вообще не могу делать ничего, если мне неинтересно или некомфортно. А когда проблема давала себя знать во время спектакля, хотелось просто провалиться на месте и сказать всем: «Прошу прощения, я вынужден покинуть сцену, потому что я профнепригоден». Вообще каждая моя работа — это поединок и вызов. Но важно не просто чисто сказать все, а донести мысль, которая заложена в роли и в тех словах, которые я должен произнести. И, конечно, меня безумно огорчает, когда природная напасть не дает возможности сделать то, что я хочу.
- Получается, это может быть лакмусовой бумажкой и в репетиционном процессе, и на пробах, и при знакомстве с человеком.
- Наверное, вы правы. (Улыбается.) Кстати, Кирилл Семенович* (признан иноагентом на территории РФ. — Прим. ред.), репетируя со мной, если это происходило, говорил: «Стоп, что-то не так, Риналь снова заикается». Потом он немного менял сцену, и все шло чисто. Видимо, во мне есть какой-то камертон к происходящему вокруг.
- В вашей жизни сейчас драматической сцены нет, но появился необычный театр «Cabaret Crave», о котором много говорят, в том числе об откровенности спектаклей.
- Пока, честно говоря, у меня нет желания выходить на драматическую сцену. Что касается «Cabaret Crave», оно стало моим вторым театральным домом и новой станцией — станцией реанимации. Там как раз случился неожиданный симбиоз комедийно-циркового жанра. Это интересный эксперимент, а само место — молодое, свежее, с необычным здоровым юмором, где мне к тому же очень тепло. А по поводу откровенности — во-первых, я в этом не задействован (смеется), во-вторых, ну, это ж кабаре. Но у нас там все очень красиво и со вкусом.
— Вам там приходится напрямую общаться со зрителями, быть интерактивным. А мне кажется, вы в достаточной степени интроверт и стеснительный человек. Вам приходится преодолевать себя?
- Я не интроверт, а амбиверт — это человек, совмещающий в себе характеристики и интроверта, и экстраверта, которые могут проявляться в зависимости от ситуации и настроения. А сложность была в том, что я вообще не люблю беспокоить людей. И поначалу я очень волновался, потому что не знал, буду ли в этом интересен, как зрители будут реагировать и прозвучат ли все шутки как надо. Для меня очень важно, чтобы все было тонко, не укатилось в пошлость или в малейшее оскорбление кого-то. Я не люблю подкалывать людей, тем более унижать. И после первой пробы, что называется, я выдохнул.
- Недавно ваша партнерша по «Чистым» Диана Милютина мне сказала, что с Риналем было прекрасно работать и сниматься даже в сложных откровенных сценах, потому что он очень приятный человек, к тому же еще и стеснительный, как и она. То есть вам это не так просто дается?
- Ну конечно, это непросто, потому что рядом много людей, да еще я опять же сфокусирован на тексте и на каких-то мыслях. И в конце концов нужно вершить магию так или иначе. Главное, чтобы это было красиво и наполненно. Мы говорили о недавних прекрасных проектах.
- Но музыка как часть творчества возникла в вашей жизни все равно от нехватки чего-то?
- Конечно, от нехватки чистого творчества и возможности реализации каких-то своих фантазий, потому что для меня музыка — это просто космический портал. Кино — тоже, но ты находишься в командной работе, и есть масса всего, что может поменять заданный тобой вектор. А музыку я делаю полностью сам, даже выпускаю. Кстати, это для меня был очередной и очень серьезный вызов!
- Как вы знакомите со своей музыкой потенциальных слушателей?
- Практически никак, вот это большая проблема, над чем я работаю. Надо как-то взять себя в руки и начать этим заниматься. Надеюсь, что в перспективе найдутся люди, которые будут заинтересованы в таком продукте, как я. (Улыбается.)
- А что для вас означает слово «успех»?
- Успех? Для начала нужно понимать, что я приехал в Москву заикающимся мальчиком. И ничто не сулило того, что я буду работать в кино и в театре, да и вообще заниматься хоть каким-то разговорным творчеством. Для актера же это, по сути, профнепригодность. Поэтому для меня каждый мой проект в кино или в театре — уже успех. А за мной сегодня огромный ряд работ, и это просто невероятная вещь. А если говорить про признание
критики, коллег и режиссеров, да еще выраженное в премиях, то существует понятие вкусовщины, и в мире оно просто глобализировано. Работает соотношение вкусов, где процентов больше, то и перевешивает. Как пример, некоторые считают Джима Керри бездарным, а для меня он потрясающий актер. Когда я жил в рабочем поселке, то просто фанател от него, и его комедии научили меня смотреть на сложности жизни через призму
юмора. И это до сих пор спасает меня. Признаюсь, если бы восемьдесят процентов населения были бы заиками, мне было бы суперлегко жить, а вот незаикающиеся люди чувствовали бы себя странно. Я не хочу выпендриваться, но так уж случилось, что я по-
другому смотрю на жизнь. Как сказал Эйнштейн, все относительно. Поэтому для меня успех — не совсем то, что для остальных. Для меня успех — это быть нужным.
- Вы как-то сказали, что вам очень нравится Бельмондо, потому что часто великие актеры зациклены на себе, закомплексованы и агрессивно смотрят на мир, а он другой.
- А мне кажется, что по-настоящему большие личности не сконцентрированы на себе и в хорошем смысле простые и внимательные люди. Какими были, например, Олег Табаков, Владимир Меньшов, Зиновий Гердт, такой же Женя Миронов, к слову… Вы знаете, есть фраза «простота хуже воровства». Я не считаю, что тот же Олег Павлович простой, как и Меньшов. Да и Джим Керри, думаю, непрост. Знаете, я уже не помню, кто сказал, что часто понятием простоты прикрываются негодяи. Мне кажется, вообще не существует простых людей.
- Но я же сказала в хорошем смысле. Я про искренность, внимание, отсутствие высокомерия, независимость нутра от регалий. А вы сильно изменились со времен
юности как человек?
- Не могу сказать, насколько я изменился. Надеюсь, что я улучшился. (Смеется.) Но я еще в достаточно юном возрасте понял, что такое хорошо и что такое важно. Вот поэтому у меня есть семья, и, в принципе, я для себя успешен и счастлив. И я уже осознал, что желание изменить мир должно начинаться с самого себя.
- Но кое в чем вы изменились и с недавних пор. Например, вы часто говорите, что нужно еще больше делиться добротой, но признаетесь, что некоторые пытаются этим пользоваться.
- Да, если я вдруг говорю, что не могу что-то дать во всех смыслах, то люди воспринимают это неадекватно, потому что я все время это делал, а значит, и дальше так должно быть. И я не хочу чувствовать себя плохим и извиняться. Хотя мне это, в принципе, несложно. Но даже психологи говорят, что не надо все время извиняться. А, например, в Японии человек делает это не только для кого-то, но и для себя, тем самым проявляя свое благородство. Я просто по-другому на это смотрю, и иногда случаются недопонимания. Если ты пытаешься быть добрым, лояльным, понимающим, то люди часто считывают это как мягкость и даже слабость. И сейчас в таких случаях я просто ухожу. Кстати, именно благодаря такому жизненному опыту я понял, что я амбиверт. И теперь если вижу, что
меня не уважают или держат на дистанции, то, конечно, не стану открываться. А если человек открыт, добр и относится ко мне с пониманием, неважно, какого он чина-звания, я буду с ним тоже абсолютно открытым и добрым.
- Вам везет на встречи с открытыми и добрыми людьми?
- Да, вы знаете, случаются неожиданные встречи с удивительными людьми. А бывает, что вдруг знакомый человек открывается с совершенно иной стороны, причем именно с тобой становится таким. И это особенно приятно и ценно для меня. Я безумно радуюсь таким моментам и подаркам жизни.
- А какая встреча или жизненное событие сильнее всего повлияло на вас?
- Во-первых, я поступил в Школу-студию МХАТ, связал свою судьбу с ребятами и стал частью «Седьмой студии», во-вторых, попал в театр, который полюбил, в-третьих, начал сниматься, о чем мы уже говорили. Это все очень повлияло на меня в хорошем смысле. У меня происходили какие-то открытия, в чем-то я становился смелее, росла здоровая самооценка, а при этом — понимание того, что я живу для других. И я еще в процессе. Вы знаете, когда-то я собирался сделать себе татуировку. Долго-долго думал, какой же она должна быть. И однажды вроде бы придумал. Я решил набить химическую формулу самого твердого металла в мире. И вместо обозначений его составляющих вписать туда буквы имен своей дочери и супруги. Тем самым подчеркнув, что самый крепкий металл в мире — это семья.
- И сделали?
- Нет-нет, не случилось. Я все-таки люблю чистое тело. Но главное, что я еще четче понял, что семья — это ядро, ради которого я делаю все, даже веселюсь. И мне всегда интересно мнение и жены, и дочки. Даже когда я пишу музыку, первым делом ее слышит моя семья. Все мои трудности, все мои переживания и выплески, естественно, видят они. В этом и заключается суть всего для меня, а все остальное приходит и уходит.
- То есть вы с Сюзанной полностью открыты друг с другом, обо всем говорите, всем делитесь?
- Я не очень люблю обсуждать семейные темы в интервью, но скажу, что, мне кажется, ради этого люди и начинают жить вместе. Мы во многом разные, а в чем-то пересекаемся. Мы все обсуждаем, можем совпадать и не совпадать, но это не трагедия. Никто никого ни в чем не пытается переубеждать. Мне кажется, в этом и есть развитие и каждого человека, и отношений. А у меня в принципе нигде и никогда не было желания доказать,
что исключительно я прав.
- А если Сюзанна называет то, что вы любите и цените, полной ерундой?
- У того же Джима Керри есть фильм «Тупой и еще тупее». Сюзанна считает, что это самое идиотское кино в мире. Я с ней согласен, но именно за это я его и люблю. (Хохочет.) И меня этот спор просто веселит.
- У вас есть сейчас близкие друзья?
Мой истинный друг — Сюзанна, а все остальные — просто близкие по духу люди.
- Вы не раз говорили, что логика и рацио — это не про вас, вы живете чувствами. Но мужчина — это же прежде всего ясность ума и умение принимать
решения.
- «Безумцы всех умней», как сказал Льюис Кэрролл, и я с ним полностью согласен. (Улыбается.)
- Вы не оторваны от домашних дел, и, может быть, что-то из них лежит на вас и дается вам с радостью?
- Дома я люблю действовать по необходимости. Если нужно — приготовлю, если нужно — уберу квартиру, если нужно — починю что-то. Мои руки меня, как правило, не подводят.
- Правда ли, что вы с Сюзанной тратите больше денег на сегодняшние радости, а это для вас прежде всего путешествия, которые важнее, чем даже улучшение жилья?
- Просто в путешествиях мы нуждаемся больше всего, потому что это преображение сознания и души, то, что нас по-настоящему радует и приносит невероятное удовольствие. Это своего рода скраб, очищающий от бытовой суеты и навязанных ценностей.
- Вашей дочке Эвии уже девять лет. Вы ей друг или папа-авторитет? Вам с ней интересно общаться?
- У нас с Эвией отличный тандем, мы команда, друзья. Мы много разговариваем, катаемся по Москве на велосипедах, гуляем и, конечно же, вместе путешествуем. Надеюсь, что в перспективе нам будет только интереснее. Мне многое становится понятным исключительно благодаря ей, ведь это не мы воспитываем детей, а они нас.
- Как дочь воспринимает то, что папа — известный человек? Наверное, и при ней к вам подходят, в том числе с просьбой сфотографироваться?
- Она понимает, что внимание людей — часть папиной профессии и что в этом нет ничего плохого. Несмотря на свой возраст, она достаточно зрело мыслит, поэтому я вообще не испытываю с ней никаких сложностей.
- Вы балуете ее подарками?
- Мне кажется, ребенка можно избаловать только невниманием, а не наоборот. Так что я стараюсь быть максимально щедрым.
- Удается ли вам претворять в жизнь фразу вашего мастера: «Самое главное — не врать и не бояться?»
- Вы знаете, эта фраза, конечно, применима и к жизни вообще, но важнее всего не врать самому себе и не бояться быть честным с собой. И я стараюсь быть таким, но это, наверное, не только самое главное, но и самое сложное.
*Внесен Минюстом РФ в Реестр физлиц-иноагентов
0
148.50
